Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]

— Полить его водичкой, что ли? — Йерикка тряхнул Гоймира. — Йой-йой, очнись, а?

— Добро. Лады. — Гоймир перестал хохотать и сел, сложив руки на коленях. Потом вскочил: — Одно часом пойду, упрежу наших. А ты-то скажи им, скажи! — бросил он Бойко уже через плечо.

Йерикка и Олег, как по команде, повернулись к тому…

…Оказалось, что Квитко со своими развернулся вовсю возле веси Панково, рядом с которой квартировал. В Панково разместили склады горючего, при этом без церемоний потеснив саму весь — махом снесли полдюжины домов и повесили на всякий случай семью, решившую не выселяться. Склады охраняли хангары, на небольшую площадку за околицей базировались три вельбота.

Ночью Квитко явился в Панково прямо к войту и имел с ним длительную, солидную беседу. Результатом беседы стало то, что рано утром через день в Панково влетели пять убранных лентами и колокольчиками троек. Молчаливый и важный жених сидел в первой, закинув ноги кожаной полостью — местных штанов найти не удалось на всех, а лесовик в перетянутых ремнями горских кутах и свободных горских же штанах выглядел по меньшей мере странно. Из дома войт под руки, с причитаниями и иконами, вывели его среднюю, и весь свадебный поезд помчался вроде как в Каменный Увал, где располагалась лучшая на всю Древесную Крепость церковь. Сам войт, уже полупьяный, в сопровождении родни тоже не первой тверезости поперся в гарнизон — упрашивать тамошних почтить свадьбу присутствием и построением гарнизона в почетный караул. Хангарами командовал данванский офицер, которому стукнуло в голову посмотреть обряд и заодно сплотиться с местными, чтобы загладить впечатление от репрессий. Он согласился почти сразу и с хангарскими старшими явился в дом, где гуляли вовсю.

Через три часа появились тройки. В двух из них экипажи едва не выпадали наружу, потому что в кузовах, высунув задрапированные лентами стволы в пропилы задних бортов, стояли «утес» и АГС, заряженный картечными гранатами. Квитко с «невестой», успевший переодеть штаны, а с ними четверо парней прошествовали в дом, тройки развернулись… и парадный конный строй хангаров почти весь полег под разрывными пулями и картечью, а на аэродром и склады полетели фугасы «шмелей». Квитко, войдя в дом с невестой под ручку, с ходу врезал из автоматического «маузера» по дорогим гостям, и они влипли физиономиями в миски с квашеной капустой.

Короле говоря, все дело провернули с наглым изяществом, на одном дыхании. Но самое-то интересно, оказывается, еще было впереди! Дочка войта за время короткой поездки просто-напросто влюбилась в Квитко. Он, по собственному признанию — тоже. На пути к счастью легли препятствия шекспировского масштаба: поп в местной церкви отказался венчать «безбожника»; при всем своем уважении к горцам войт считал, что о замужестве дочке думать пока рано, а о замужестве за горцем — думать рано всегда.

Опять-таки в полном соответствии, с Шекспиром влюбленные решили не "покоряться пращам и стрелам яростной судьбы". Оксана, как и большинство славянок, готова было за любовь босой ходить по углям. Квитко вполне соответствовал тому типу горца, о котором говорилось: "Никогда не станет делать то, что ему говорят, но всегда выполнит то, что скажет сам." Короче говоря, пока суд да дело, Квитко украл девчонку, и они повенчались вокруг ракитового куста — тут это, как успел убедиться Олег, было не фигуральным выражением, а натуральным старинным обрядом — и Оксана ушла в чету…

…Похохотали здорово. Но потом Йерикка посерьезнел и сказал:

— Это было редкостно неосторожно. Я не об операции, а о женитьбе. Мы не должны отталкивать от себя местное население…

— Кровь Перунова, ты одно в одно говоришь, стать горожане! — скривился Бойко: — Прости на слове, Вольг… В Панково-т побулгачат и под сапог положат… Йой, а что вы нагишом — купались, так?

— Загорали, — махнул рукой Олег и ощутил вдруг, что в тени довольно прохладно. Он взял себя за плечи: — Мотаем отсюда! Тут хреноватенько… Пошли с нами, отдохнешь.

— А то у нас-то берег не тот, — отмахнулся Бойко. — В обрат стану.

— Эй, а ты чего, собственно приперся? — окликнул его Олег уже в спину.

— Безделко, — откликнулся Бойко. Олег и Йерикка переглянулись; Олег повторил:

— Безделко, — и оба засмеялись. — Пошли одеваться, все равно отдых рухнул с дуба.

Они неспешно зашагали обратно по крутой тропке.

— Блин, сюда бежали — не замечал! — Олег неловко скакнул, наступив на острый камень. Йерикка спокойно сделал то же, перенес на эту ногу полный вес и подмигнул Олегу. — Ну да, как же, как же! — завел глаза тот и, споткнувшись, чуть не упал, а потом запрыгал на одной ноге, стиснув ушибленные пальцы другой и шипя: — Ай-я! У-у, нафик, как больно… Ну вот, до крови. А если идти?

— Иди, иди, — Йерикка подтолкнул друга, — шагай, а то без нас все решат!

— Что решат? — изумился Олег, ставя ногу на камень и разглядывая ее.

— То, зачем Гоймир так спешил в лагерь, Вольг, — загадочно и спокойно сказал Йерикка.

Чета дружно сидела возле своего князя-воеводы на озерном берегу. Почти никто не позаботился толком одеться, зато каждый автоматически положил рядом «пушку». Гоймир, встав на камень, ораторствовал, как древний князь:

— Одно бока пролеживаем мы — Родом клянусь, а враги наши насмешки нам строят! Того хуже беда — НЕ ЗАМЕЧАЮТ нас! Что последним делом мы сделали? Что свершили? В горах две недели-то назад обоз пожгли — так-то! Другое что — то мы себя спасали или гривны на медь меняли… То ли по то мы сюда шли, чтоб лагерем на красивом бережку стать, да и лечь брюхом кверху; чтоб и в вир-рае бездельников видать было?! То ли по то, чтоб одно гордостью гордиться — ползком проползли вражьим исподом, ровно змеюка… да и не уклюнули ни разу?! Я, князь-воевода племени, так слово скажу: успехи братьев наших… сердце мне жгут и завистью полнят! Драться надо! Вихорем по вражьей земле пройтись, Куллой промчаться, след чёрный по-заду проложив!

— Он в ударе, — углом рта шепнул Олег Йерикке. Тот кивнул, продолжая играть в «ножички» метательным ножом. Казалось, Йерикка не слушает, но Олег готов был поклясться на полном собрании сочинений Киплинга, что рыжий слышит все — от и до. — Интересно, что предложит?

Гоймир тем временем закончил с лирикой.

— Одно оженился Квитко, — он переждал взрыв смеха и добавил: — А я предлагаю так — похороны заделаем.

— Чьи-то? — спросил Краслав.

— А твои, — отозвался Гостимир, и незамысловатая шутка вызвала новый смех. Гоймир поднял руку, задрапировался в плащ и стал до судорог похож на иллюстрацию к учебнику истории 5 класса, глава "Древний Рим".